Вперед, к счастью! - Страница 23

— Ты рано встала сегодня, — сказал он, не подозревая о ее мыслях. — Я вернулся домой в девять утра, а тебя уже не было.

— В это время я пыталась объяснить электрику, почему именно он должен помочь мне врезать в дверь новый замок. Как оказалось, единственный в городе толковый слесарь уехал на прошлой неделе отдыхать с семьей в Майами.

— Я сам собирался заняться твоей многострадальной дверью.

— Поздно.

— Держу пари, ты строила электрику глазки и кокетничала с ним напропалую, иначе он не сделал бы то, что ты от него потребовала, так быстро.

— Что ты, я была серьезна как никогда.

— Ври больше. — Джеймс оглянулся, потому что на сей раз в доме что-то со звоном разбилось.

— Хм, кажется, они все-таки кокнули старинную вазу, — сказала Клео, запрокидывая голову и подставляя лицо ласковым лучам солнца.

— Вычти из их жалованья.

— Они не нарочно. Да и плевать мне на вазу. Она мне никогда не нравилась.

— Эта та здоровенная штука темно-коричневого цвета с двумя ручками, похожая на ночной горшок? — уточнил Джеймс.

— Да, та самая. — Клео улыбнулась. — Мы использовали ее вместо пепельницы, помнишь? Вот глупые! Думали, что бабушка никогда не узнает о том, что мы тайком курим. А ведь от вазы начало вонять табаком так, будто там основали завод по производству дрянных сигар.

— Твоя бабушка устроила мне знатную взбучку, — с доброй усмешкой произнес Джеймс. — Она сказала, что я на тебя дурно влияю, и запретила появляться в доме. Правда, уже через неделю оттаяла, когда засекла меня на дереве, когда я пытался влезть в твою комнату. Бабуля крикнула мне, чтобы я немедленно спускался вниз, а я от неожиданности выпустил ветку из рук и рухнул на землю.

— Ты тогда чуть шею не сломал, — покачала головой Клео. — Я страшно испугалась.

— И твоя бабушка тоже. Тогда-то она меня и простила.

— Она была замечательным человеком. — Глаза Клео увлажнились. — Заботилась обо мне, словно родная мать…

Джеймс помолчал немного, прежде чем задать вопрос, ответ на который долгое время искал весь городок.

— Почему ты не приехала на ее похороны?

Клео прикусила нижнюю губу и крепко зажмурилась, но несколько слезинок все равно просочилось.

— Я не смогла, Джеймс… — прошептала Клео. — Не потому что была занята, нет. Я испытывала жгучий стыд из-за того, что бросила ее здесь одну. Мне казалось, что если я приеду, то уже не вернусь обратно в Нью-Йорк, потому что совесть меня замучает.

— А разве сейчас муки совести тебя не терзают?

— Еще как терзают. Как она жила тут без меня? — спросила Клео, взглянув на Джеймса полными слез глазами. — Она очень болела в последний год своей жизни? Страдала ли?

— Если только от одиночества, — сказал Джеймс. — Она, безусловно, очень скучала по тебе. Хотя и говорила всем, кто ругал тебя за бессердечие, что гордится тобой и твоей целеустремленностью. Она умерла тихо, во сне, и, говорят, совсем не страдала. Перестань переживать, она бы этого не оценила. Уверен, что твоя бабушка не обижалась на тебя за то, что ты уехала.

— Сначала я звонила ей почти каждый день, — проговорила Клео, глотая слезы. — А потом она отругала меня за то, что я трачу деньги на телефонные переговоры, и запретила мне звонить чаще двух раз в месяц. Я подчинилась… Ну зачем я ее послушалась?! Что мне мешало приехать и навестить ее? Я шесть лет не была у нее в гостях, а когда все-таки собралась, было уже поздно — мне сообщили, что она умерла.

— Клео, не казни себя… Ну хватит! — принялся уговаривать ее Джеймс, но она заплакала еще горше.

Он обнял ее, и Клео уткнулась лицом в его плечо. Очень скоро футболка в этом месте промокла. Джеймс чувствовал, как горячи слезы Клео. Он осторожно погладил ее по голове, затем поцеловал в макушку и прижался щекой к ее гладким, пахнущим цветами волосам. Джеймс словно снова вернулся в то время, когда Клео еще любила его. Они часто сидели на этих качелях в обнимку, разговаривали о будущем, мечтали, строили планы… Они были молоды, честолюбивы и абсолютно счастливы. Не то что сейчас.

— Не плачь, — Джеймс провел пальцами по ее вздрагивающей спине, — иначе я рассержусь и защекочу тебя до икоты, как делал это раньше, когда ты хандрила.

Клео подняла голову и улыбнулась сквозь слезы.

— Ты всегда умел поднять мне настроение.

— Не всегда. Порой ты так злилась, что начинала ненавидеть всех на свете, даже меня.

— Я никогда не испытывала к тебе ненависти, — серьезно сказала она. — Я любила тебя, Джеймс. Очень сильно любила.

Он вдруг резко отвернулся, перестав ее обнимать. Клео испуганно замерла, ожидая, что он встанет и уйдет. Однако Джеймс не сдвинулся с места.

— Если любила, почему уехала? — спросил он.

— Мы уже обсуждали это, Джеймс.

— Десять лет назад?

— С тех пор ничего не изменилось. Я мечтала о лучшей жизни, о хорошей работе, об успешной карьере. Здесь я ничего не достигла бы. Какое будущее ждало бы меня, если бы я осталась? Мне пришлось бы выйти замуж, как и всем здешним женщинам, и посвятить себя семье. Все равно что похоронить себя заживо. А я хотела быть счастливой!

— И что, ты счастлива? — Он посмотрел ей в глаза.

Его вопрос застиг Клео врасплох. Сейчас у нее было все, к чему она стремилась: карьера, хороший заработок, возможность покупать красивые вещи и ходить в дорогие рестораны. Однако не было того, что она могла бы обрести здесь, в маленьком захолустном городке, — любви.

— Вижу, что нет, — ответил за нее Джеймс.

— Это не так! — с жаром начала убеждать его Клео. — Мне еще есть к чему стремиться, у меня множество планов… Я безумно счастлива, Джеймс!